|
Узники Шталага 365, г. Владимир - Волынский.
| |
| Коля | Дата: Вторник, 28.07.2015, 22:22 | Сообщение # 151 |
 Админ развития.
Группа: Посольские.
Сообщений: 1819
Статус: Offline
| Цитата Фадлан (  ) Коля, а ты слышал о Екатерине Дармостук?
Не слышал
|
| |
| |
| Фадлан | Дата: Вторник, 04.08.2015, 03:09 | Сообщение # 152 |
 Навечно в памяти!
Группа: Посольские.
Сообщений: 2103
Статус: Offline
| КАК ПОЛАГАЮ, БОЛЬШЕ ГЛУПЫХ ВОПРОСОВ МНЕ ЗАДАВАТЬ В ЭТОЙ ТЕМЕ НЕ СТОИТ...
|
| |
| |
| Коля | Дата: Вторник, 04.08.2015, 22:26 | Сообщение # 153 |
|
Админ развития.
Группа: Посольские.
Сообщений: 1819
Статус: Offline
| Цитата Фадлан ( ) КАК ПОЛАГАЮ, БОЛЬШЕ ГЛУПЫХ ВОПРОСОВ МНЕ ЗАДАВАТЬ В ЭТОЙ ТЕМЕ НЕ СТОИТ...
Вы как обычно в крайности.Ну не слышал я ни о какой Дармостук
|
| |
| |
| Фадлан | Дата: Понедельник, 07.03.2016, 10:19 | Сообщение # 154 |
|
Навечно в памяти!
Группа: Посольские.
Сообщений: 2103
Статус: Offline
| Мой материал о Владимир - волынском лагере, опубликованный в газете "Совершенно секретно" в самом начале 2016 г., зажил собственной жизнью и гуляет по просторам интернета без моего участия...
http://www.istpravda.ru/digest/14982/
|
| |
| |
| АЛАБАЙ | Дата: Понедельник, 07.03.2016, 10:45 | Сообщение # 155 |
 Админ
Группа: Администраторы
Сообщений: 2138
Статус: Offline
| Цитата Фадлан ( ) Мой материал о Владимир - волынском лагере, опубликованный в газете "Совершенно секретно" в самом начале 2016 г., зажил собственной жизнью и гуляет по просторам интернета без моего участия...
 
"Не нужен мне берег турецкий и Африка мне не нужна ..."
|
| |
| |
| Фадлан | Дата: Понедельник, 07.03.2016, 12:25 | Сообщение # 156 |
|
Навечно в памяти!
Группа: Посольские.
Сообщений: 2103
Статус: Offline
| Я, честно говоря, рад. Пусть люди об этом помнят и не забывают!
Попробую опубликовать еще одну главу в Израиле, используя свои старые связи.
|
| |
| |
| АЛАБАЙ | Дата: Понедельник, 07.03.2016, 12:44 | Сообщение # 157 |
|
Админ
Группа: Администраторы
Сообщений: 2138
Статус: Offline
| Цитата Фадлан ( ) Попробую опубликовать еще одну главу в Израиле, используя свои старые связи.
А чего не на просторах СНГ, ведь тема интересная для всех наших бывших..? А как дела в целом с книгой?
"Не нужен мне берег турецкий и Африка мне не нужна ..."
|
| |
| |
| Фадлан | Дата: Вторник, 08.03.2016, 09:56 | Сообщение # 158 |
|
Навечно в памяти!
Группа: Посольские.
Сообщений: 2103
Статус: Offline
| Дошел до главы, посвященной лагерному подполью и побегам. Открыл вещи интереснейшие.
Существовала связь между подпольем в городе и подпольной организацией в лагере. Была цепочка, по которое офицеров, бежавших из лагеря, уводили в леса, к партизанам.
Но хочу добыть один документ, который хранится в архивах Украины. Жду момента, когда этот документ можно будет попросить...
А пока работаю над "Байками старого толмача" (ввиду известных обстоятельств временно переключиться на менее тягостные темы). Может, накропаю на книгу. Вроде, ее будут готовы издать с Институте востоковедения РАН, по примеру "Бейрута". Короткий вариант, по идее, будет опубликован в мае...
|
| |
| |
| АЛАБАЙ | Дата: Среда, 09.03.2016, 08:55 | Сообщение # 159 |
|
Админ
Группа: Администраторы
Сообщений: 2138
Статус: Offline
| Цитата Фадлан ( ) Но хочу добыть один документ, который хранится в архивах Украины. Жду момента, когда этот документ можно будет попросить...
А что, он ещё под грифом? Может Коля чем-то сможет помочь, у меня с ним связь есть?
Цитата Фадлан ( ) А пока работаю над "Байками старого толмача" . Может, накропаю на книгу. Вроде, ее будут готовы издать с Институте востоковедения РАН, по примеру "Бейрута".
О как! Так это же здорово! Становлюсь в очередь за автографом. А где "короткий вариант" планируете разместить?То же в "Совершенно секретно"?
"Не нужен мне берег турецкий и Африка мне не нужна ..."
|
| |
| |
| Фадлан | Дата: Вторник, 27.12.2016, 12:22 | Сообщение # 160 |
|
Навечно в памяти!
Группа: Посольские.
Сообщений: 2103
Статус: Offline
| Кое - что из написанного 
Побеги во второй половине 1942 г. - версия Степана Веремчука. Приходится вновь и вновь констатировать, что в истории антифашистского подполья во Владимир - волынского лагеря и побегов из него есть много «белых пятен» и не до конца понятных, а то и вовсе загадочных эпизодов. К тому же с конца 60-х - начала 70-х в литературу по теме войны вошел фактор сознательной «мифологизации» реальных событий. То есть, когда в угоду «потребы дня» описывались ситуации, в которых то или иное событие действительно имело место, но в угоду задачам патриотического воспитания «подрастающего поколения» данному событию приписывался качественно иной характер. Показательный пример - художественное описание сцены казни группы старших офицеров РККА «под Владимиром - Волынским». Сам по себе сюжет узнаваем - он навеян расправой над участниками июньского 1942 г. побега из Владимир - волынского лагеря . Напомним, немцы во второй половине дня 1 июня 1942 г. доставили тела семерых погибших участников побега, состоявшегося утром того же дня, и выложили их на плацу для устрашения остальных военнопленных. Но вот как подано это событие в одной из книг на военную тему: «Под Владимиром - Волынским к расстрелу приговорили семерых высших офицеров РКККА. Они не шли на сотрудничество и не пытались бежать: их участь была ясна. Расстрельная команда стояла в ожидании, штатный фотограф приготовился снимать экзекуцию. На стоявших у стены советских офицеров было страшно смотреть. «Раненые, жутко избитые, они стояли, поддерживая друг друга, - вспоминал один из очевидцев событий. - Унтер пытался завязать им глаза, но они срывали черные повязки. Тогда им было приказано повернуться к лицом к стене, но опять ничего не вышло. Офицер крикнул солдатам: «На колени их!» Но, цепляяясь за стену, они поднимались опять и опять. И тогда присутствовавший генерал почти крикнул в лицо унтеру: «Я хотел бы, чтобы так встречали смерть наши солдаты». И пошел к выходу вместе с другими офицерами…» ( 44 )
К числу то ли реальных былей, то ли «полуправд» относится история Степана Веремчука. В годы немецкой оккупации он, 8 – 9-летний подросток, вместе со своей матерью Марией Веремчук участвовал в цепочке, по которой уходили в партизанские отряды офицеры, совершавшие побеги из Владимир - волынского лагеря. Мария Веремчук была вдовой погибшего в первые дни войны члена Западноукраинской компартии и поддерживала контакты с товарищами мужа по партийной работе. Один из них - Николай Парамонович Конищук ушел с отступающими частями Красной Армии на восток, но через короткое время нелегально вернулся на Волынь с заданием поднимать людей на партизанскую борьбу против немцев. Н.П. Конищук помог Марии Веремчук переехать на жительство в г. Владимир - Волынский, где она устроилась на работу на железнодорожной станции с заданием собирать информацию о движении поездов через эту станцию. Дом Марии Конищук, стоявший на окраине города и оборудованный подвалом, стал местом, где с помощью участников городского подполья укрывались военнопленные, бежавшие из Владимир - волынского лагеря, а также обитатели местного гетто. Когда беглецов достаточно много, их в ночное время выводили из города и доставляли на хутор Забунда, в районе Устилуга, в 20 км от Владимира - Волынского.
Порой дорога занимала более дня. Идти приходилось и лесом, и через открытые пространства. Обычно юный Степан шел впереди группы с корзиной в руках, имитируя сбор грибов. Иногда он влезал на деревья с тем, чтобы проверить, нет ли на пути следования подозрительных людей. Если он не замечал опасности, то давал знак остальным следовать за ним.
На хуторе Забунда спасенных ждали партизанские связные - вдовы командиров Красной Армии, служивших на границе и погибших в первые же дни войны. Вдов - Екатерину Георгиевну Дармостук и Тамару Алексеевну Винник приютила в своем доме одна из местных жителей - К. Ботаговская (позднее была казнена немцами). Затем за спасенными приходили проводники из отряда Николая Конищука (или других, действовавших в том же районе - Глазова, Картухина, Логинова) и отводили их в места дислоцирования партизанских лагерей.
Цепочка начала действовать в активном режиме со второй половины 1942 г. и, судя по словам С. Веремчука, функционировала до начала лета 1943 г., когда по доносу соседей полиция Владимира - Волынского провела обыск в доме Веремчуков. Мария и ее сын Степан были арестованы и месяцем позже вывезены на работы в Германию. В 1945-м они вернулись в СССР. Мария Веремчук снова вышла замуж и до конца своей жизни прожила в Днепропетровской области. В ноябре 1995 г. израильские власти удостоили ее и Степана Веремчука почетного звания «Праведник мира» за участие с риском для собственной жизни в спасении евреев - жителей Волыни в годы Холокоста. В 1997 г. Степан Веремчук эмигрировал в Израиль и поселился в Иерусалиме.
Сотрудники израильского института исторической памяти Яд - вашем провели цикл бесед со Степаном Веремчуком, в ходе которых он рассказывал, как конкретно он и его мать помогали спасению офицеров, бежавших из Владимир - волынского лагеря, и евреев, которым удавалось выскользнуть за пределы городского гетто. Однако история С. Веремчука была воспринята в Израиле неоднозначно. Ряд исследователей темы холокоста на Волыни обвинили его в сочинительстве мнимых подвигов по корыстным мотивам - ради получения соответствующей пенсии от израильского государства. Одновременно был возбужден судебный иск против института Яд – Вашем по обвинению в необоснованном присвоении С. Веремчуку звания «Праведник мира». Был даже снят и запущен в прокат разоблачительный фильм «Разрешено помнить», в котором утверждалось, что партизанское прошлое Марии Веремчук и ее сына Степана есть не что иное как миф, созданный С. Веремчуком для того, чтобы перебраться на жительство в Израиль. Дело рассматривалось в Верховном суде Израиля, и Яд - Вашем его выиграл.
При любезном содействии сотрудников Яд – Вашема Арона Шнеера и Кати Гусаровой автору удалось получить текст протокольной записи беседы со Степаном Веремчуком (состоялась 25 декабря 1997 г.), в ходе которой С. Веремчук изложил схему, по которой он и его мать выводили к партизанам беглецов из Владимир - волынского лагеря и городского гетто. Воспоминания Веремчука общи, косноязычны, часто страдают логическими нестыковками, что, в принципе, вполне объяснимо низким уровнем образования, давностью описываемых событий и юным возрастом рассказчика (в 1942 – 43 гг ему было 8 – 9 лет). Но важное обстоятельство - рассказывая о том, как работала цепочка по спасению беглецов из лагеря военнопленных и еврейского гетто, С. Веремчук называет имена конкретных людей, с которыми ему доводилось соприкасаться. Можно допустить, что некоторые из этих из этих имен, в первую очередь партизанских командиров, С. Веремчук мог услышать в детстве в родном Владимире - Волынском. Но среди упомянутых им имен есть и такие, которые всплыли из небытия лишь в последние годы и которые известны лишь узкому кругу исследователей темы войны и плена. Это обстоятельство говорит в пользу достоверности истории семьи Веремчуков.
|
| |
| |
| Фадлан | Дата: Вторник, 27.12.2016, 12:22 | Сообщение # 161 |
|
Навечно в памяти!
Группа: Посольские.
Сообщений: 2103
Статус: Offline
| Итак, наиболее важные и интересные моменты из двух устных рассказов Степана Веремчука, записанных стенографистками - сотрудниками Яд - Вашема в декабре 1997 г.
Стенографический материал двух продолжительных рассказов С. Веремчука довольно объемен, содержит много повторов. Стиль изложения очень косноязычен, к тому же грешит ошибками тех, кто расшифровывал магнитофонную запись бесед. Поэтому, как представляется, оптимальным вариантом стало изложение содержания рассказов С. Веремчука в виде сжатых тезисов, максимально приближенных к тексту записей, хранящихся в Яд - Вашеме. Но с максимально приближенным к тексту записанных в декабре 1997 г. воспоминаний Степана Веремчука и с сохранением, когда это получалось, его стиля изложения о событиях, свидетелем и участником он стал. Было ему лет 8 – 9. В таком возрасте память человеческая избирательна, что - то помнится отчетливо, другие детали бытия вспоминаются как в тумане…
- Мой отец, Макар Веремчук, еще при панской Польше участвовал в подпольной организации «КПЗУ»… Мать тоже участвовала в подпольной деятельности, но она как не принимала активного участия, потому ее не судили… Когда началась Вторая мировая война, дед мой Иван, живший в селе Куснище, взял за пазуху хлеба и с моим отцом начали удирать… Деда убили возле г. Мациёва, недалеко от Ковеля. Отец с братом пошли дальше и пропали без вести…
- При наступлении немцев моего крестного, тоже жившего в селе Куснище, националисты расстреляли. Подлежали расстрелу мой отец, дед и вся семья. И я тоже, вместе с матерью. Поэтому мать схватила меня в охапку и ушла во Владимир - Волынский, в 50 километрах. южнее нашего села. Шли, по моему день и ночь…
- Во Владимир - Волынском нас устроили в доме на окраине города, возле болота. В доме было несколько квартир. 3 или 4. У каждой квартиры был отдельный вход. И был подвал. Вход в него был на кухне, замаскированный кучей наваленных вещей. Сначала вход был один, но потом люди, которые прятались в этом подвале, сделали другие выходы, чтобы можно было удрать в заросли очерета, которым поросло болото. Соседи подвалом не пользовались, хотя у них тоже были подвалы под жилыми комнатами тоже были подвалы. Ну, метра на полтора в глубину и три на четыре… Выходы были в жилые комнаты… Но, видимо, они нас потом и «продали»…
Вход от нас в подвал открывали по стуку. Сколько раз надо было стучать, не помню. Но сначала были стуки с одной стороны, потом ответ. И еще надо было два слова сказать. Тогда они снизу отодвигали засов, и мать заходила к ним, смотрела, что и как…
Как всех их, спасаемых, кормили? Приходили, вроде, как бы из села. Понятно, что на самом деле от партизан. Привозили яички, сало… Но опять же, мы их не очень - то и кормили. Договорились, что если много людей соберется, то мы их уже держать у себя не сможем. Потому что долго голодных людей держать вот так невозможно…
- Так как мою мать хорошо знали такие люди как Конищук, бывший подпольщик, и Кузьма Иванович Ильюк, то ей порекомендовали устроиться на работу на станции Владимир - Волынск техничкой. Она собирала собирала сведения о движении поездов и пыталась передать сведения в создававшиеся к тому времени, то есть к началу 1942 г., партизанские отряды. Она пыталась пройти, ее задержали. Потом еще одна женщина пыталась пройти, задержали и ее. Пришлось идти мне. А было мне тогда 8 лет, пошел 9-й. Мать сказала: «Вот возьмешь эту записочку и отнеси. Там, в лесу тебя встретят, ты эту записочку передашь, а тебе дадут сала и яичек». Я брал с собой кошелочку. Если останавливали и спрашивали: «Куды идэшь?», то я отвечал: «По грибы»… Записочки мне не рекомендовали зачитывать. Я один раз развернул, так там для меня все было непонятным. Цифры были, какие - то буквы…
- В начале 42-го года в Владимир - Волынске немцы обнесли колючей проволокой несколько кварталов и начали сгонять туда живших в городке евреев. Поставили охрану из немцев и местных. С середины лета евреи узнали, что в других местах началось уничтожение еврейского населения.
… От нашего дома гетто начиналось в метрах 200 - 250… В гетто была подпольная организация. Еврейское подполье было связано с нашими подпольщиками. Даже с лагерным подпольем. Но все было законспирировано… Меня часто посылали в гетто, чтобы кому что- то передать или принять сообщение оттуда. Ходил я не один, а парой других пацанов. Приходили, осматривались, потом двое раздвигали «колючку», а я пролезал в гетто. Потом так же возвращался назад. Пацанам это было делать легче: на них немцы внимания не обращали, да и пролезть через щель в колючей проволоке им было проще, нежели взрослому человеку.
- Рядом с городом стояли две воинские части. Потом там был развернут лагерь для военнопленных офицеров. Наши подпольщики были связаны с этим лагерем. Когда военнопленных гнали по городу в сторону лагеря, то мы, мальчишки, забегали вперед, метров на 50 – 100, и ложили на землю хлеб и другие продукты. Немцы их отбрасывали, но кое - что перепадало и военным.
- Мы жили возле болота, и в доме был подвал с прорытыми наружу выходами, и с осени 42-го года к нам стали приходить евреи из гетто. Но мы спасали не только евреев, но и военнопленных. Они делали побеги из лагеря и тоже приходили к нам. В общей сложности мы укрыли человек сто. Евреев и военнопленных, примерно 50 на 50. Фамилии их уже не вспомнить. Они свои фамилии не называли, даже называли другие. Уже потом нам сказали, что через наш дом прошли Мильмерштейн, Берок, Григорьев…. (выделено мною - В.К.)
- Приходили к нам только ночью и по паролю. Если добирались к нам в течение дня, то отсиживались в болотных зарослях очерета. И на воздух выходили тоже ночью. Но спали в подвале. Пароль говорили матери. Действовал он несколько дней, потом, через два - три дня, он менялся. Те, кого мы прятали, сначала заходили в дом, к нам, называли пароль, мать их впускала. Потом они спускались в подвал. А там было что покушать и где пописать и так далее…
Без пароля не принимали. Были такие случаи, когда приходили евреи и просили укрыть. Но было строгое указание: если нет пароля, то говорить: «Ничего знаю. Нема ничего.» Ну, давали кусочек хлеба, и все - разговор закончен…
- Приходили к нам в подвал по паролю. Было строгое правило - фамилий не записывать. Помню только тех, кто долго сидел в подвале. Помню мальчика лет 14 – 15 по имени Миша. Потом были Иосиф и Герш… Я туда ходил, в этот подвал. Со свечкой, приносил продукты, иногда даже чуть - чуть сидел с ними. Они говорили между собой на идише. Днем они сидели в подвале, а ночью они выходили в очерет… Среди них были и женщины, и дети, и старики. Больше всего было в возрасте 20 – 30 лет, которые смогли бежать из гетто.
- Когда собиралось человек 10 – 12, надо было переводить их в лес. Как переводить? Это было очень сложно. Приходилось мне идти впереди с кошелочкой. Иду в лес, залезаю на дерево и шарфиком мотал, шарфиком. Посмотрел - они ползут потихоньку. И мать тоже с ними. Пройду еще полкилометра - километр, снова залезаю на дерево, посмотрел - и обратно. И потом встреча в лесу, наши люди нас встречали. Батоговская, Шпарага… Еще там была Тамара Винникова, Дармастук Екатерина (выделено мною - В.К.). В основном женщины. Потом приходил старший лейтенант Глазов.
Самое главное - преодолеть километров до пяти, это была плохая местность. А дальше - больше кустарники. Тогда уже было легче ориентироваться. Когда входили в лес, тогда мне надо было палкой стучать. Договаривались о том, сколько в каком случае должно быть ударов: два, три. Если нужно было сообщить о каком - то шухере, то стучать надо было больше. Ну, скажем раз десять. Потом надо было возвращаться назад, объяснять, что к чему. Потому что, как говорят, «поле видит, а лес - слышит»…
- Потом все там погорели. Батоговскую расстреляли. Ну и других, уже после меня, тоже расстреляли…
- Самая активная работа началась с осени 42-го. И в 42-м году при одной переправе была стычка с немцами. Бросили гранату, и меня ранило в левую ногу, с переломом.
Это было при выходе из леса, у села Голявино, в декабре 42-го. Мне потом пришлось пролежать около месяца у местных крестьянп. Но благодаря тому, что был еще пацаном, то зажило быстро. А если такое случилось бы со старым человеком, то это вообще было бы… В 43-м году мы ходили до главной базы, которая была за Ковелем. Называлась Кухогруд («Кухив груд» - название урочища, в лесах севернее Ковеля, где располагался штаб партизанского соединения Антона Бринского - примечание В.К.). Там остров был такой с заминированным подходом. А вокруг болота, и взять остров немцы не могли. Только разве что с самолетов… Там были замаскированные землянки, где готовили разведчиков, Были там и радисты. Это было соединение особого назначения, подчинявшееся Центральному разведывательному управлению Советской армии в Москве. Оно занималось не только диверсиями, но и разведывательной деятельностью. Активное участие принимал сам Бринский.
- Была такая установка, что зимой - декабрь, январь и часть февраля надо переждать. Военнопленным была дана установка не совершать побеги. Евреев - перепрятывать. И к нам, на явочную квартиру они не приходили. Как я понимаю, нас берегли, нашу явочную квартиру… Правда, помню, что был поход в начале февраля. Там было просто некуда деться. Но поход был удачным. Мы вывели их километров на двадцать и там их оставили… (выделено мною - В.К.)
- Как и чем кормили людей? Нам приносили с партизанского отряда картошку. Вроде как помощь от родичей. У партизан свое хозяйство было. Яички там, хлеб, сало. Соль у них была. Хлеб они сами пекли. Так вот, принесут нам продуктов, и нам хватало, и тем, кто сидел в подвале, хватало…
- Вначале были партизанские отряды были разрозненными. Таким был отряд Конищука - «Крука». Все партизаны имели клички. А еще были отряды Собесяка, поляка, по кличке «Макс», Мисюры, Логинова. Я был на связи с Ильюком Кузьмой Ивановичем, кличка «Садиков». А еще со Спиридоном Гнатюком. А еще там были Батоговская, Шпарага, Глазов, Дармостук…
- Первые группы мы проводили где - то со второй половины 42-го года. В течение года было где - то десять выходов. Но самые интенсивные - осенью…
- Из тех, к кому мы приводили людей, все погорели… Схватили и расстреляли Ботаговскую. И после нашего ареста других тоже арестовывали и расстреливали…
- Неподалеку от Владимира - Волынского были партизаны, которые нуждались в поддержке основного соединения. Было принято решение послать им на помощь отряд под командой старшего лейтенанта Базыкина. Отряд собрался, отправился куда надо и через пару дней установил связь. Но тут подошли три человека и говорят: «Мы тоже с партизанского отряда, боремся с немцами, давайте будем дружить. Вы, мол, не знаете местности и так далее. Приходите к нам, наша база вот тут. Тут есть и домики и все, что надо. Мы тут и будем бороться вместе». Базыкин и другие, в том числе Глазов, долго думали. Послали сообщение Логинову, доложились.
А это оказался ложный отряд. Когда партизаны вошли в хату, на них набросились, начали стрелять, бить, выкручивать руки. Только несколько человек сумели вырваться и добраться до отряда Логинова, который находился за 50 километров. А остальных, то есть почти всех, уничтожили.
Одного из оставшегося в живых доставили во Владимир - Волынский, вывели на площадь, чтобы повесить. На груди - дощечка с надписью «Партизан». Площадь была окружена немцами, полицией. На нее согнали людей, объявили, что так будет со всеми, кто откажется помогать немцам.
Я как пацан пролез в первые ряды, смотрю на него. Он молчал, ничего не говорил. В народе толковали, что ему вырезали язык. Увидел меня, смотрит на меня, я - на него. Я так понял, что мы с ним где - то встречались. Ну, думаю, дай Бог, пусть знает, что в партизанский отряд будет сообщено о том, как он погиб…
Потом его начали вешать, а веревка оборвалась. Люди подняли шум - не положено вешать, когда человек сорвался с виселицы. Начали кричать, что надо соблюдать народный обычай. Немцы начали стрелять поверх голов, несколько человек, кажется, было ранено. Я, конечно, с площади убежал… Немцы всех разогнали и со второй попытки повесили партизана. Люди молились и крестились, говорили, как эти проклятые ироды повесили человека?!...
Я еще раз приходил на площадь, на второй день. Он все еще висел. Я сообщил в партизанский отряд о том, что видел, рассказал, как его вешали и про вырезанный язык…
- По весне 43-го о нас начали судачить соседи: что - то к вам много народу приходит. Мы отвечали, что нам приносят меняем хлеб, яйца, а мы меняем их на тряпки. Поэтому и ходят туда - сюда… А потом мамина подруга, тоже, видимо, подпольщица, сообщила: «Бегите, за вами придут!». Хорошо, что в тот момент в подвале никого не было. Мать подхватила меня и в очерет! Спрятались, затаились в воде по шею. Но все равно примерно через полчаса немцы с помощью собак нашли нас…
Произошло это в июне 1943 года. Нас доставили в гестапо, начали бить, задавать вопросы: «Кто к вам ходил? Евреи приходили? Военнопленные приходили? С кем вы были связаны?...» Продолжалось так примерно неделю. Потом нас отправили, по - моему в город Линц, а затем в лагерь Маутхаузен. Помню, ехали долго, кормили скверно. Ну и соответствующее обращение…
|
| |
| |
| Фадлан | Дата: Вторник, 27.12.2016, 12:23 | Сообщение # 162 |
|
Навечно в памяти!
Группа: Посольские.
Сообщений: 2103
Статус: Offline
| К сожалению, полностью воспроизвести воспоминания С. Веремчука в рамках данной главы не представляется возможным, поскольку ряд сюжетов выходит за рамки основной темы данной главы. В частности, оставлены «за скобками» описания эпизодов участия С. Веремчука в спасении евреев Владимира - Волынского и его округи, истории с развертыванием и последующего уничтожения еврейского гетто.
Напомним, что в Израиле рассказы С. Веремчука стали объектом ожесточенных споров. Ставились под сомнение описываемые им «походы» в еврейское гетто Владимира - Волынского, участие матери в деятельности городского подполья, история о том, как семья Веремчуков прятала в подвале своего дома евреев и офицеров, сумевших бежать из гетто и лагеря военнопленных. С. Веремчука обвиняли в том, что он из корыстных побуждений сочинил историю мнимых подвигов своей матери и самого себя. Какие - то вещи ему, мол, довелось услышать в детстве, что - то вычитал в литературе послевоенных лет, какие - то имена, например, партизанских командиров, были «на слуху». Формально конец спорам положил вердикт Верховного суда Израиля, высказавшийся в пользу С. Веремчука. Тем не менее, как говорится, «осадок остался».
Израильские критики С. Веремчука делали акцент на бытовых аспектах его истории, выискивая в ней смысловые нестыковки или вызывающие сомнения описания того или иного события. На упомянутые Веремчуком имена внимания они по существу внимания не обращали. А именно они, имена, которые называл С. Веремчук, могут стать решающим аргументом в пользу рассказанной им истории спасения евреев из городского гетто и офицеров из Владимир - волынского лагеря.
Можно допустить, что С. Веремчук мог узнать имена партизанских командиров - Николая Конищука, Антона Бринского, Глазова, Базыкина из устных разговоров и открытой печати. Но вот имена Батоговской, Шпараги, Тамары Винник, Екатерины Дармостук, а также Григорьева, о которых вскользь упомянул Веремчук, всплыли из небытия только в последние годы и известны они очень узкому кругу тех, кто в свое время занимался исследованием темы партизанского движения на Волыни. Степан Веремчук после возвращения из Германии в 1945 г. во Владимир - Волынский не вернулся. Учился сначала в г. Любомль, потом во Львове, затем кочевал, меняя места работы, по разным городам Советского Союза. Понятное дело, что в архивы он не заглядывал, документы, связанные с деятельностью партизан на Волыни, не изучал. Называл эти имена по памяти.
Итак, возвращаемся к тексту стенограммы беседы со Степаном Веремчуком: « … И потом встреча в лесу, наши люди нас встречали. Батоговская, Шпарага… Еще там была Тамара Винникова, Дармастук Екатерина (выделено мною - В.К.). В основном женщины. Потом приходил старший лейтенант Глазов.»
Наверняка, имена Ксении Батоговской, П.И Шпараги, «Тамары Винниковой», Екатерины Георгиевны Дармостук в послевоенные годы и даже в 1997 г. вряд ли были известны широкому кругу люде. Назвать их в том контексте, в каком они прозвучали, мог только тот, кто реально с ними соприкасался по жизни. И кто их видел их в одном совершенно определенном месте - хуторе Забунда в 20 километрах от Владимира - Волынского
Конкретный пример: имя Тамары Алексеевны Винник в открытом доступе появилось лишь в декабре 2009 г., когда ее внучка на одном из российских форумов поисков обратилась с просьбой помочь установить местонахождения своей бабушки: «Ищу могилу моей бабушки Винник Тамары Алексеевны (выделено мною - В.К.). Была женой Винник Виктора Генриховича - майора, начальника штаба 2-й комендатуры Владимир - Волынского 90-го пограничного отряда.
С начала ВОВ ушла в партизаны, оставив двух малолетних детей. Была связной. Летом 1942 года либо в Забунде (простите, если неправильно написала), либо в селе Селески по наводке бандеровца Штунь была арестована. Ее долго пытали, затем повесили. Так рассказывала мама. Тела ее никто не видел… Теперь я пытаюсь найти хоть какие - нибудь сведения о ней…» ( 45 )
И еще одно сообщение внучки Т.А. Винник на сайте «Бессмертный полк»: «Винник Тамара Алексеевна, наша бабушка, родилась в 1919 году в Бурятии. Ее муж - Винник Виктор Генрихович, офицер - пограничник 90 Владимир - Волынского погранотряда. 20 июня 1941 г. Виктор Винник был направлен по служебным делам в Устилуг. Расставались на несколько дней. Оказалось навсегда… 22 июня 1941 года Тамару разбудил грохот взрывов, звон разбитых оконных стекол. Двух маленьких дочек обложила подушками и матрасами. Под вечер выбралась за город, на хутор (выделено мною - В.К.). Приютили местные жители. Так началась ее личная Война.
Тамара стала связной в партизанском соединении Героя Советского Союза А. Бринского, вместе с товарищами организовала Мусорский партизанский отряд (отряд под командованием Мисюры - ? - В.К.). Погибла Тамара Алексеевна в 1943 г. По одним сведениям, ее расстреляли фашисты на хуторе Забунда вместе с Ксенией Батоговской (выделено мною - В.К.), по другим - попала в засаду бандеровцев вместе с партизанской группой Базыкина. Когда Тамара погибла, ей было 23 года.»
Два совершенно разных человека называют одно и то же имя, но сколько совпадающих моментов: хутор Забунда, роль связной с партизанами, обстоятельства трагической гибели. Как представляется, такое возможно лишь в случае, если за воспоминаниями С. Веремчука и «семейной памятью» внучки Тамары Алексеевны Винник стоят реальные люди и реальные события.
В числе других имен, которые названы С. Веремчуком - Екатерина Дармостук. По его словам, Е.Дармостук входила в число партизанских связных, базировавшихся на хуторе Забунда и встречавших офицеров из Владимира - Волынского лагеря и евреев. Она - тоже реально существовавший человек. В 2000-х годах на одном из сайтов, посвященных фронтовикам, в статье о партизанском прошлом П.М. Логинова, командира диверсионно - разведывательного отряда в соединении А. Бринского, было опубликовано следующее письмо: «Дорогой Петр Михайлович! Помните, в отряде была Екатерина Георгиевна Дармостук (выделено мною - В.К.), а с ней маленькая Аллочка? Это была я. Мамы уже давно нет в живых. Я Вас очень хорошо помню. Живем мы хорошо, работаем на заводе. Есть сын, ему сейчас одиннадцать лет, как раз тот возраст, как у меня в партизанском отряде. Приезжайте к нам в гости на Украину, в Чернигов. Будем очень рады» ( 46 )
И еще одно письмо, на этот раз правнучки Е.Г. Дармостук, направленное на сайт ветеранов пограничной службы: «Здравствуйте! Помогите найти место захоронения моего прадеда. Его застава первыми приняла бой в ВОВ. Служил он на границе в г. Устилуг на Волыни. Находился там с семьей с 1940 года. Прадед: Малявко Андрей Григорьевич, коммунист, старший уполномоченный НКВД. Есть старое фото (еще перед войной), на петлицк у прадеда один кубик, форма темного цвета. Его жена: Дармостук Екатерина Георгиевна (выделено мною - В.К.), коммунистка, вела политическую работу. Дети на то время 12-летняя Ленина, 9-летняя Алла, 2-х летний Анатолий. Со слов бабушки, когда начался обстрел, 22 июня ночью дети с отцом находились дома без матери (Дармостук), в это время она находилась в больнице во Владимире - Волынске. Прадед успел одеться и убежал, оставив детей самих. Бабушка рассказывала, была неразбериха. Она схватила маленького брата и выбежала из дома. А младшая сестра Алла побежала в другую сторону. Бабушку рассадили с братом в разные машины и увезли. Алла оказазалась в больнице у мамы, с которой партизанили в лесах Волыни, была знакома со знаменитым партизаном Федоровым (Черниговским). Нашли они все друг друга только в 50 – 60 годах…» ( 47 )
Еще одно упоминаемое С. Веремчуком имя - Шпарага. Он тоже реально существовавший человек, партизанивший в лесах Волыни. О нем в своих воспоминаниях писал бывший начальник партизанского госпиталя Тимофей Константинович Гнедаш: «Разведка выяснила: немцы подтягивают большие силы, хотят внезапно окружить нас. Видимо, сильно припекли их партизаны, если, отступая от Красной Армии, они все же хотят снять войска с фронта и бросить их против нас!
Быстро грузим на подводы наших раненых. Как перенесут они далекий путь? Вот Шпарага - бывший судья, боец из отряда Логвинова (выделено мною - В.К). У Шпараги перелом бедра. Мы наложили на бедро гипсовую повязку. Вот Федя Хитеев - кавказец, с переломом левого плеча…». ( 48 )
Три конкретных имени, которые назвал С. Веремчук в ходе беседы в декабре 1997 г. Назвал имена людей, реально существовавших, принимавших участие в партизанском движении на Волыни. Риторический вопрос: где и при каких обстоятельствах Степан Веремчук мог запомнить эти имена, если речь идет не о партизанских командирах, а простых женщинах - связниках и рядовых бойцах партизанах. Причем, Тамара Алексеевна Винник и Екатерина Георгиевна Дармостук действительно в 1941 - 42 гг. жили у Ксении Батоговской на хуторе Забунда…
И, наконец, еще один весомый аргумент, который говорит в пользу Степана Веремчука - упоминание им об одном из успешных побегов из Владимир - волынского лагеря, участники которого прошли через подвал дома Веремчуков. Напомним, о чем идет речь: « … Правда, помню, что был поход в начале февраля. Там было просто некуда деться. Но поход был удачным. Мы вывели их километров на двадцать и там их оставили… (выделено мною - В.К.)». « Они свои фамилии не называли, даже называли другие. Уже потом нам сказали, что через наш дом прошли Мильмерштейн, Берок, Григорьев…. (выделено мною - В.К.).
Дело в том, что в первой половине февраля 1943 г. из Владимир - волынского лагеря действительно совершила побег, причем побег успешный, относительно большая группа старших офицеров, и ее руководителем был полковник Н.Н. Григорьев, очевидно, тот самый, которого упомянул С. Веремчук.
|
| |
| |
| Фадлан | Дата: Вторник, 27.12.2016, 12:24 | Сообщение # 163 |
|
Навечно в памяти!
Группа: Посольские.
Сообщений: 2103
Статус: Offline
| Побег группы полковника Н.Н. Григорьева. Применительно ко второй половине 1942 г. - началу 1943 г. в персональных картах узников Владимир - волынского лагеря, хранящихся в ОБД, зафиксированы два случая побегов из эшелонов, отправленных из Владимир - Волынского в Ченстохову. Но, очевидно, что число пытавшихся бежать было бОльшим, поскольку побеги или попытки побегов из вагонов на полном ходу требовали помощи и участия нескольких человек.
В то же время есть основания полагать, что продолжались побеги и из самого лагеря. На этот счет есть ясное и недвусмысленное утверждение С. Веремчука, относящееся к периоду с осени 1942 г. и по начало лета 1943 г.: «… мы спасали не только евреев, но и военнопленных. Они делали побеги из лагеря и тоже приходили к нам. В общей сложности мы укрыли человек сто. Евреев и военнопленных, примерно 50 на 50 (выделено мною - В.К.)». Другими словами, через подвал семьи Веремчуков осенью 1942 - весной 1943 гг. прошло до 50 офицеров, бежавших из Владимир - Волынского шталага.
В этой связи возникает естественный вопрос: а в какой мере можно верить воспоминаниям пожилого человека? В 1997 г., когда С. Веремчук рассказывал под стенографическую запись историю своего детства, ему было 63 года. А вспоминал он о событиях более чем полуковековой давности. Рассказывал о событиях, которые он видел глазами маленького 8 - 9-летнего мальчика. И тем не менее, его слова, как представляется, заслуживают доверия.
Еще раз вернемся к одному из пассажей в воспоминаниях С. Веремчука: « … Правда, помню, что был поход в начале февраля. Там было просто некуда деться. Но поход был удачным. Мы вывели их километров на двадцать и там их оставили… (выделено мною - В.К.)». « Они свои фамилии не называли, даже называли другие. Уже потом нам сказали, что через наш дом прошли Мильмерштейн, Берок, Григорьев…. (выделено мною - В.К.).
А теперь попытаемся разобраться в истории того побега из Владимир - волынского лагеря, о котором пытался рассказать Степан Веремчук, и к которой был причастен подполковник Николай Николаевич Григорьев.
Начало этой истории мы находим в воспоминаниях подполковника В.А. Новобранца: «…Задумали мы сделать большой подкоп из бани. Подкоп делали ночью, землю выносили в карманах и сбрасывали в уборную. Если бы нам удалось закончить подкоп, из лагеря начали бы убегать ежедневно не единицы, а десятки пленных. Но случилось непредвиденное - весь лагерь в июне 1942 года неожиданно погрузили в вагоны и увезли в Германию. Подкоп остался незаконченным. Полагаю, что он сохранился до сих пор. Делала его группа полковников 6-й армии. В первую группу для побега через подкоп был включен генерал Музыченко и др. Я сказал об этом генералу Музыченко. Он с радостью согласился бежать. Но для этого я порекомендовал ему приобрести солдатское обмундирование, а генеральское снять. Он согласился. Но - увы! - нам не повезло. Пришлось полностью испить горькую чашу фашистского плена…». ( 49 )
Продолжение истории с подземным ходом, который узники Владимир - волынского лагеря рыли из здания бани, мы находим в воспоминаниях Пирогова Андрея Иоанникеевича, плененного в 1942 г. при падении Севастополя и доставленного во Владимир - Волынский лагерь в январе 1942 г. В изданной в 1965 г. книге «Этого забыть нельзя» он по существу продолжил рассказ В.А. Новобранца: «Из карантина нас перевели, наконец, в общую казарму, но перед этим помыли в бане. Там тоже работали военнопленные офицеры. Я никого не знал по фамилии, да никто этим и не интересовался. Но помню, почти все они были пожилые люди с высокими воинскими званиями. Спокойно, не торопясь, делали они свое дело. Когда мы впервые пришли в баню, нас встретил высокий худой полковник. На вопросы отвечал односложно и скупо. Подавал шайки, устанавливал очередь к парикмахеру и на дезинфекцию одежды.
Банщикам разрешалось носить петлицы и знаки различия. Мы недоумевали. Мне объяснили, что такое исключение сделано немцами не случайно. За полгода пребывания в лагере эти люди ни разу ни в чем не проштрафились. Вели себя тише воды, ниже травы. Тут же, в предбаннике, они и жили. Проверявший их офицер неизменно оставался доволен. По заключению комендатуры лагеря, работавшая в бане «десятка» была своего рода образцом для всех пленных.
… Рано утром я проснулся, разбуженный винтовочной стрельбой. Огонь вели, как видно, со всех вышек… Утренняя тревога оставалась загадкой недолго. Уже на построении по рядам прокатилась новость: десять офицеров, работавших в бане, бежали все до единого…
Все резервы, находившиеся в распоряжении коменданта лагеря, были брошены на поимку беглецов. Но прошли сутки, другие, третьи… Немцы молчали, точно воды в рот набрали. В конце концов правда дошла до нас. Она прорвалась через толстые стены комендатуры и пошла гулять по взбудораженному лагерю.
В то раннее февральское утро немецкий часовой, спокойно шагавший между двумя высокими рядами колючей проволоки, вдруг провалился по пояс в землю. Провалился он как раз напротив бани и сначала подумал, что попал в сточную яму. Но под ногами было сухо. Солдат разгреб снег и увидел подземный ход. Тогда он стрельбой поднял тревогу. К месту происшествия немедленно прибыл дежурный с группой автоматчиков. Вся охрана была поставлена на ноги. Сам комендант руководил поисками беглецов. Город оцепили плотным кольцом, жителям Владимира - Волынского в течение нескольких дней не разрешалось никуда выезжать и выходить.
Стали известны и другие подробности этого подвига. Побег готовился не менее полугода. В углу бани, там, где стояла широкая деревянная кушетка, были сорваны половицы. Ночью их приподнимали, и человек спускался в подполье. Землю скребли ножами, ложками, разжижали водой и аккуратно спускали в канализацию.
Подземный ход был очень узок, по нему с трудом ползком пробирался один человек. Выходил туннель в котловину, куда сбрасывали лагерный мусор. Рядом начинался густой сосновый лес.» ( 50 )
Когда был совершен этот побег? К сожалению, ни одной персональной карты на бежавших из лагеря через подземный ход, по состоянию на сегодняшний день не выявлено. Но в ОБД есть справка об обстоятельствах гибели одного из участников той группы - майора Целлермеера Николая Леонтьевича.
|
| |
| |
| Фадлан | Дата: Вторник, 27.12.2016, 12:24 | Сообщение # 164 |
|
Навечно в памяти!
Группа: Посольские.
Сообщений: 2103
Статус: Offline
| В справке содержится указание, что майор Н.Л. Целлермеер вступил в отряд А.П. Бринского 19 февраля 1942 г. Если учесть расстояния от Владимира - Волынского до хутора Забунда (20 км), а затем от хутора до Кухив Груда - месторасположения штаба соединения Бринского (около 100 км), то получается, что группа была в движении не менее пяти - шести дней. А до этого участники побега, очевидно, несколько дней отсиживались в подвале дома Веремчуков. Вспомним еще раз слова С. Веремчука из текста стенограммы: « … Правда, помню, что был поход в начале февраля. Там было просто некуда деться. Но поход был удачным. Мы вывели их километров на двадцать и там их оставили… (выделено мною - В.К.)». « Они свои фамилии не называли, даже называли другие. Уже потом нам сказали, что через наш дом прошли Мильмерштейн, Берок, Григорьев…. (выделено мною - В.К.). Получается, что побег действительно имел место в самом начале февраля 1943 г., скажем, числа 5 – 7.
Помимо Н.Л. Целлермеера в числе бежавших был полковник Николай Николай Николаевич Григорьев, руководитель группы. Как уже отмечалось выше, он входил в состав лагерного подполья и, очевидно, был в курсе замысла организовать побег через подземный ход из лагерной бани. А может, он и был автором этого плана, поскольку старшим в команде, работавшей в бане был именно он.
Персональная карта полковника Н.Н. Григорьева в ОБД также не выявлена. Но документ с указанием на его участие в партизанском движении на Волыни все же есть. Сохранились и воспоминания о нем известных партизанских командиров, действовавших на Ровенщине и Волыни, в частности А.Ф. Федорова, командира Чернигово - волынского партизанского соединения. Вступив в отряд Антона Бринского, Н.Н. Григорьев вскоре стал начальником его штаба, а несколько позднее - начальником штаба соединения, которым командовал первый секретать Ровенского обкома партии В. Бегма. Летом 1943 г. в одном из боев Н.Н. Григорьев был ранен и отправлен на лечение в Москву, где скончался в конце августа 1943 г. от полученных ран. Похоронен на Преображенском кладбище г. Москвы.
Много очень нужной и полезной информации о полковнике Н.Н. Григорьеве, обстоятельствах его побега и о Владимир - волынском лагере мог бы дать пятистраничный документ, составленный самим Григорьевым по зачислении его в партизанское соединение Антона Бринского. Но, увы!... , документ хранится в Киеве, в Центральном архиве органов государственной власти Украины, а украинские архивисты в нынешних условиях не проявляют желания сотрудничать не только с российскими, но и израильскими исследователями.
Еще одним из источников информации о полковнике Н.Н. Григорьеве и, возможно, других офицерах, бежавших из Владимир - волынского лагеря и влившихся в отряды партизан, могла бы быть книга воспоминаний А.П. Бринского «Боевые спутники мои», посвященная деятельности соединения Бринского именно на Волыни. Однако по решению советских цензурных органов весь тираж книги сразу после выхода за ворота типографии был пущен «под нож», поскольку автор якобы недостаточно ярко обрисовал руководящую и направляющую роль партии в деле организации партизанского движения на Волыни.
Фрагмент одного из документов в фондах архивов Минобороны со ссылкой на «письмо полковника Григорьева Н.Н. из штаба партизанского отряда»
|
| |
| |
| Фадлан | Дата: Вторник, 27.12.2016, 12:31 | Сообщение # 165 |
|
Навечно в памяти!
Группа: Посольские.
Сообщений: 2103
Статус: Offline
| Хотелось бы, чтобы мой материал прочел и по возможности прокомментировал Коля 
|
| |
| |
|
